Какашли кивнул.
– Бедняжка Какашли! – прошептал Мопси. Он пожал лапку Морковке, и Морковка пожала ему лапку в ответ. Как хорошо, что они есть друг у друга! Как хорошо, что они не одиноки!
– Но потом случилось чудо, – продолжил рассказ Какашли. – Я услышал над головой крики: «Уху-у-у. Уху-у-у!» Это была сова. Она слетела ко мне, и я почувствовал, как её когти впились мне в затылок. Я был уверен, что пришёл мой последний час.
– А что случилось потом? – затаив дыхание, спросил Элвис.
– Надли-шники-маки? – перевёл Голыш.
– Сова подняла меня в воздух и полетела со мной по лесу. Я пытался вырваться, дёргал лапками. Но ничего не помогало – я слишком ослаб! Там, на высоте, у меня страшно кружилась голова. И тут вдруг сова меня выпустила, и я упал на землю. К счастью, я приземлился в мягкий сугроб. Под ним была дыра, и я забрался туда, чтобы спрятаться от совы. Но она заметила это и заглянула в дыру своими огромными глазищами. Её широкий острый клюв жадно открывался и закрывался.
– Какой ужас! – пропищала Овечка.
– От страха я отпрянул назад, потом отступил ещё раз, и ещё – я зарывался в туннель всё глубже и глубже. Темноты я не боялся. Гораздо больше меня страшила ужасная сова! А потом туннель кончился. Сначала я подумал, что попал на небо. Потому что в двух прыжках от меня сияла огнями такая великолепная разноцветная ёлка, какой мне ещё не доводилось видеть в жизни.
– Это была наша рождественская ёлка с разноцветной гирляндой! – прокомментировал Голыш, прервав свой перевод.
– В это мгновение я мог думать лишь об одном – еда! – продолжил Какашли. – Я должен был съесть эту ёлку. Это был мой последний шанс спастись. И я стал её грызть. Я не мог остановиться.
– А потом пришли мы, – сказал Угрюм.
– Шлаки-маки, – перевёл Голыш, и Какашли кивнул.
– Я спрятался. И вы снова ушли. Тогда я быстро выбрался из укрытия. И тут я увидел, во что превратилась прекрасная ёлка, и мне стало ужасно стыдно. Но в то же время мне всё ещё страшно хотелось есть!
– И поэтому ты попытался убежать вместе с ёлкой, – закончила Морковка историю Какашли.
Какашли вновь принялся плакать. Полными слёз глазами он смотрел на морских свинок, потом опустил голову и сказал:
– Мне так жаль! Я думал только о себе. Теперь я сыт, но я очень-очень сильно расстроил вас. И сам я тоже расстроился.
– Никому нельзя расстраиваться в Рождество! – воскликнула Морковка.
– И никому нельзя голодать в Рождество! – воскликнул Мопси.
– И никто не должен быть один! – воскликнул Угрюм.
– Это важнее всех рождественских ёлок! – воскликнул Голыш.
И все свинки дружно закивали.
– Поэтому ты пойдёшь с нами!
16
Восхитительно кольрабское Рождество
Прежде чем отправиться в обратный путь, Мопси, Морковка и все остальные решили немного передохнуть в кроличьей норе. Снаружи всё ещё было темно, и им совсем не хотелось стать добычей голодной совы. А кроме того, они ужасно устали от погони. Поэтому они все вместе легли на мягкое сено в норе Какашли. Но заснуть им удалось не сразу – лишь после того как Голыш лёг в середину, чтобы не мёрзнуть, а Элвис устроился с краю, чтобы не повредить гирлянду на свитере, а Овечка вообще переселилась на другую кучу соломы, чтобы остальные не чихали из-за её шерсти, – только тогда все наконец успокоились и заснули.
Некоторое время спустя Мопси почувствовал, как его нос что-то щекочет. Сначала он подумал, что это Овечка, которая забралась к ним в кровать, но, открыв глаза, он увидел, что его нос щекочут лучи солнца, проникающие в нору.
Наступил новый день.
– Морковка! Просыпайся! Скорее! Сегодня Рождество! – закричал Мопси.
Морковка тут же проснулась. И все остальные тоже.
– Быстрее бежим обратно, пока Аннабелла не заметила, что нас нет! – заторопилась Морковка.
Одна за другой свинки выбрались из норы Какашли и помчались по лесу. Сейчас, в утреннем свете, путь казался им гораздо короче, чем ночью, и вскоре они уже стояли у входа в туннель.
Спустившись вниз, они увидели в свете гирлянды на свитере Элвиса, что шерсть Овечки всё ещё лежит на земле, указывая путь. Какое счастье!
– Святая ночь и свинкина ночь! Ду-ди-ду-ду! – запел Элвис.
От стен разветвлённого туннеля звуки отражались громко и странно искажённо, но никто не обращал на это внимания – все торопились поскорее вернуться в отель. И лишь Какашли незаметно прижимал свои длинные уши, чтобы не слышать Элвиса.
Вскоре они уже были на месте. Они по очереди выпрыгнули из дыры, ведущей в лабиринт рядом с бассейном.
Но уже в следующее мгновение Мопси и Морковка страшно испугались. Они почувствовали, как большие мягкие тёплые руки взяли их под живот, и – они не успели даже пискнуть – кто-то принялся покрывать их мордочки, спинки и ушки бесчисленными поцелуями. Аннабелла!
– Милые мои, я так волновалась! Где же вы были? – спрашивала она снова и снова. И при этом плакала и смеялась одновременно. И лишь когда Аннабелла щедро расцеловала всех и достаточно наплакалась и насмеялась, она вдруг заметила Какашли.
– Кролик в отеле для морских свинок! Ну надо же! – На мгновение она растерялась. А потом сказала: – Какой замечательный рождественский сюрприз! Добро пожаловать!
И она расцеловала Какашли тоже, а он заурчал почти как морская свинка.
– Ты остаёшься с нами, это ясно! – улыбнулась Аннабелла и пообещала Какашли, что он сможет остаться в отеле до весны, чтобы ему не пришлось выживать в одиночку и чтобы у него было достаточно еды.
– Его ещё никто никогда так не любил – это точно! – прошептала Морковка.
Мопси кивнул. И тут он вдруг понял, как сильно он любит Морковку. А Морковка поняла, как сильно она любит Мопси. Поэтому они обнялись и поцеловали друг друга от души. А потом и всех остальных, и даже Какашли.
– Рождество – это праздник любви! – восхищённо пропищала Овечка.
– И праздник красоты! – вздохнул Голыш.
В этот момент раздался звон колокольчика во внутреннем дворе отеля.
– И праздник еды! – просиял Мопси. – Вперёд!
Второй раз свинкам повторять не пришлось. Вбежав во дворик, они остановились как зачарованные. Как здесь красиво! На потолке висел огромный мобиль из орешков и яблочек, которые вращались по кругу, прыгая вверх и вниз. А внизу, на серебряных и золотых плитах пола, стоял огромный красный колпак. Что же под ним скрывалось? Он был шире и больше всех свинок, вместе взятых!
