— Мой костюм! Мои руки! Мои ботинки! Мои волосы!
— Да ладно тебе… Почти не пахнет, — сдавленным голосом утешил меня Петров, невольно задерживая дыхание и отступая на пару шагов назад. — Но в следующий раз надо будет всё же прочитать заклинание…
— В следующий раз?! — прошипел я, пучком травы пытаясь оттереть слизь с костюма. — В следующий раз сам их держать будешь!.. Неделю назад едва не покусали, сегодня какими-то помоями облили… У-у, как я все это ненавижу!..
— Я тебе давно предлагал: уходи с этой работы, и мы откроем для тебя частную фирму. Будешь заниматься этим под видом какой-нибудь охранной конторы. Технику тебе купим современную, оборудование, приборы…
— Я и эту-то «общественную нагрузку» с подступающей к горлу тошнотой выполняю, а заниматься этим профессионально?! Нет уж, увольте! Фу, какая мерзость! Костюм потерян безвозвратно…
— Что же ты хотел? Эта тварь родилась под землей, на наше горе и её радость именно там проходила канализация… Поехали, я отвезу тебя домой.
— Да уж, пожалуйста. Не все одному мне страдать. Нужно и тебе немножко проникнуться «ароматами» этой работы.
— Ты о чем?
— О сидениях в машине.
— Для подобных случаев я вожу с собой полиэтиленовую плёнку. Постелем на сиденье, и будет полный порядок.
— Я найду, куда прислониться, — мстительно пообещал я, снял загубленный пиджак и затолкал его в вентиляционное отверстие бетонной трубы…
Отмокнув под душем и переодевшись в чистое белье, я лежал на диване и сонно смотрел в телевизор. Показывали какое-то интервью с политиком, густо перемешанное с рекламными роликами. Заверения политика в том, что, если его изберут на пост президента, «всё изменится неузнаваемо» и мы будем жить, «как в сказке», действовали на меня так успокаивающе, что я задремал.
Неудивительно, что после столь отвратительного дня и во сне меня мучили кошмары…
Город был наполнен чудовищами. Бросая зловещую тень на тротуары, по небу летели огромные коробки с жевательной резинкой. Петров, в разодранном камуфляже и сбившейся набок каске, стрелял по ним из установленной на Дворцовой площади зенитки и ловко уворачивался от бросаемых в него незнакомцами горшков с цветами.
— Русаков, уходи! — кричал он мне. — Я не в силах их больше удерживать! В них ещё больше устойчивого вкуса! Уходи! Спасай город!..
Огромный горшок с цветами, брошенный чьей-то точной рукой, разбился о его каску, осыпая землей и засохшими листьями. Петров пошатнулся, но устоял и, сжимая зубы, вновь припал к зенитке.
— Я долго не продержусь! — крикнул он. — Они реагируют на «импульс»! Прощай! Спасай город!
Что-то с силой ударило меня по колену. Опустив глаза, я увидел стоящего возле меня зайца с жуткой ухмылкой на наглой морде. Заяц был затянут в черный плащ, его глаза закрывали черные «стильные» очки, а в углу рта была зажата зубочистка. В лапах это чудовище сжимало какую-то дубину с круглым набалдашником. Этот любитель стиля «а-ля Чикаго тридцатых» уже размахивался для повторного удара, когда я выхватил пистолет и выпустил в него целую обойму. Заяц только перекатил зубочистку из одного уголка рта в другой и хрипло заявил:
— Ничего личного, парень! Только бизнес! Ничто не остановит Сэма Джайжерса!
Ударом ноги я опрокинул это маленькое чудовище на землю и побежал. Город захватывала реклама. Грозно и не двусмысленно поворачивая из стороны в сторону насадки на шлангах, по улицам грохотали колонны пылесосов. Окружённые колючей проволокой гигантские холодильники, установленные на всех перекрестках, работали во всю мощь, засыпая город снегом и студя холодными ветрами. Редкие прохожие неудержимо чихали, кашляли и, хватаясь за разламывающиеся от невыносимой боли головы, падали на асфальт. Какая-то шустрая девица в больших роговых очках и сумкой с красным крестом через плечо переползала от одного больного к другому, насильно разжимала судорожно сведенные рты и засовывала туда какие-то пилюли. Люди слабо отбивались с мольбой: «Не надо, Мария, не надо», но тут же хватались за горло и с пеной на губах замирали навеки. Пригибаясь под обстрелом бьющих прямой наводкой тостеров, я продолжал поиски, преследуемый по пятам неугомонным зайцем. В окружении собак и стервятников чудовище не отставало от меня ни на шаг. Я знал, что стоит мне остановиться на секунду, и тяжелая булава обрушится на мою голову. И всё же я добежал. Я нашёл его на площади перед Исаакиевским собором. Политик стоял, широко расставив ноги и вынимая из пачки жевательных конфет один кубик за другим, расстреливая ими из рогатки здания. Дом, в который попадал такой снаряд, тотчас превращался в огромную землянику, вишенку или вырастал до ужасающих размеров Вавилонской башни пачку.
— Я обещал вам, что вы будете жить, как в сказке?! — хохотал он, радуясь очередному попаданию. — Я обещал, что мы будем жить лучше?! Глупцы! Я никогда не говорил, что «вы» будете жить лучше, я обещал, что «мы» будем жить лучше! Я сдержал своё обещание! За всю эту рекламу нам заплачено сполна! Полноценной монетой и вашими мозгами!..
Увидев меня, он широко улыбнулся:
— Эври тайм! Хорошие новости от меня: городу конец! Надо жить играючи.
— Брось рогатку, паршивец! — посоветовал я, направляя на него оружие.
Политик на секунду задумался, хмуря брови, но тут же его лицо озарила победная ухмылка, и, сунув руку в карман, он вытащил цилиндрик, наполненный белыми таблетками. Едва он проглотил одну, как мне на плечо легла чья-то тяжёлая рука. Обернувшись, я увидел троих покрытых прыщами и угрями парней. Направив на меня флакончики с распылителем, они уточнили:
— Ты что-то имеешь против наших старых… и новых друзей?!
— Свежее решение! — хихикнул за моей спиной политик. — Это бесполезно, Русаков! Город завален рекламой! Его уже не спасти!
Земля задрожала, вспучилась, и под ужасающий скрежет и грохот из образовавшейся трещины начал вылезать огромный суперплоский экран. Словно из рога изобилия, из него посыпались на город какие-то салфетки с крылышками, фотоаппараты, стиральные порошки, фотокамеры, шоколадки и конфеты, сыпалось печенье и кофе, масло с «удивительно нежным вкусом» и лилась водка всех сортов и расцветок. Огромной волной все это обрушилось на город, а экран вливал в него все новую и новую гадость. Отчаянно барахтаясь в море рекламы, я попытался дотянуться до проплывающего мимо меня дистанционного пульта. Но политик, подплывший на рыболовном судне, опередил меня. Поймав пульт сачком, он направил его на меня и, держа палец на кнопке, победно сообщил:
— Как видишь, улов может состоять не только из трески и наваги… Это удобно с любой точки зрения! О-о, никогда ещё я не чувствовал себя так свободно и комфортно в такие дни, даже надев белые штаны!.. Твоё сумасшествие рекомендовано Международной федерацией рекламодателей и подтверждено самим Олафом, от Ивана Локмеича…
Доходяга-заяц подплыл ко мне на управляемом попугаем велотренажере и занес над моей головой тяжёлую дубинку.
