Абдель Карим Касем сосредоточил в своих руках власть над Месопотамией. Генерал был популярен в народе. Иракцы называли его «Аз-Займ» (араб.اوص— вождь). Однако кабинет Касема оказался неэффективным — это стало понятно сразу же после оглашения состава правительства. Министры не собирались сотрудничать друг с другом. Баасисты
[40], насеристы, коммунисты, приверженцы радикального ислама — всех их объединяла ненависть к Хашимитам, но, когда монархия рухнула, оппозиция распалась вместе с ней.
Республиканское правительство напоминало клубок змей. Генерал Ареф — соратник Касема — вступил в тайный союз с Ахмедом Хасаном аль-Бакром (лидером «Баас»). В феврале 1963 года в Ираке произошел новый переворот. Касем сдался — при условии, что ему сохранят жизнь. Низложенного политика доставили в багдадский телецентр. Ареф и аль-Бакр организовали над ним суд, который длился 40 минут, — и приговорили к смертной казни. Касема привязали к стулу и расстреляли. Окровавленный труп посадили перед камерой и несколько дней транслировали по телевидению. Рядом стоял солдат, который периодически хватал мертвеца за волосы, откидывал его голову назад и плевал ему в лицо. Это делалось, чтобы иракцы убедились: генерал Абдель Карим Касем мертв.
Ирак переживет еще много беспокойных дней. Правительственные кризисы, волнения в армии и ожесточенная борьба за власть станут обыденностью для этой страны. Летом 1968 года — в результате очередного военного переворота — президентское кресло займет аль-Бакр. Он сформирует Совет революционного командования, в списке которого под номером 5 будет значиться 30-летний Саддам Хусейн. Спустя год аль-Бакр уйдет в отставку, и в Месопотамии начнется эпоха Саддама — самого известного диктатора второй половины XX века.
Выступив против Хашимитов, Насер приложил руку к тому, чтобы открыть ящик Пандоры. Как показывает история, пропаганда способна повлиять на любой народ — не только на импульсивных иракцев. Каждый революционер неосознанно ориентируется на тот режим, который собирается уничтожить. Амбиции Насера подпитывались примером Мухаммеда Али-паши
[41] — основателя могущественной династии, которую в 1952 году свергли «Свободные офицеры». Египетский президент считал, что может перекроить Ближний Восток в соответствии с собственными представлениями о должном политическом устройстве. Если англичане и французы установили мандатную систему на руинах Османской империи, то Насер вмешивался во внутренние дела других государств и разрушал уже имевшиеся там формы правления.
Идея консолидации арабского мира, которую продвигал Насер, далеко не оригинальна. Корни панарабизма уходят вглубь веков. Во имя чего арабам следовало объединиться в XX веке? Ради великих завоеваний? Но эпоха победоносных арабских армий давно завершилась. Ради независимости от Запада? Но мировая система империализма распалась в 1970-х годах. На закате 1960-х годов ряд колоний уже обрел суверенитет; для прочих это было делом ближайшего будущего.
Возможно, арабам надлежало объединиться ради экономического процветания? Но оно предполагает долгий и тяжелый труд всего народа. Даже инвестиции не приносят мгновенных результатов.
В конце 1950-х годов иракцы жаждали хорошей жизни здесь и сейчас — не думая, что надо опять затянуть пояса и позаботиться о перспективах. Хашимитам нужно было продержаться у власти до 1970 года — к тому времени их программы по развитию Ирака принесли бы плоды. Кроме того, осенью 1970 года Насер внезапно скончался от сердечного приступа.
Отнюдь не все англичане воспринимали Ирак в качестве сырьевой базы. Многие из них искренне любили эту страну. 30 июля 1958 года Джеральд де Гори организовал в Лондоне траурный вечер, посвященный Хашимитам и Фейсалу II, его родственникам и соратникам. Мероприятие состоялось в Савойской часовне. Де Гори не мог не почтить память своих иракских друзей: он знал Фейсала с рождения, Абд аль-Илаха — с того момента, как принцу исполнилось 12 лет, а Нури ас-Саида — с 1925 года.
В назначенный день в часовне собрались более 400 человек. Арабский мир представляли Иссам ас-Саид (внук Нури) и Дхиа Джафар (эксминистр развития Ирака). Все остальные были британцами. Де Гори разослал приглашения не только политикам и военным, но также пожилой мисс Борланд (медсестре Фейсала II); мисс Рамирес (его престарелой гувернантке); мистеру Харвуду (сотруднику Скотланд-Ярда, отвечавшему за безопасность Хашимитов во время их визитов в Англию); мистеру Джеулу (исполнявшему обязанности личного слуги иракского монарха в Лондоне). Все они пришли.
Некоторые из собравшихся скорбели не только по своим знакомым, погибшим от рук бунтовщиков, — они оплакивали династию, которую помогли привести к власти. Дама преклонного возраста, скромно занявшая место в дальнем уголке зала, оказалась сестрой Гертруды Белл — «королевы пустыни», которая сыграла важную роль в возведении Фейсала I на престол. Леди Корнуоллис приехала одна — ее муж тяжело болел. Кинахан Корнуоллис познакомился с Фейсалом I еще во время работы в Арабском бюро. Он провел на Ближнем Востоке более 20 лет и в 1941 году — когда ситуация была критической — стал послом Великобритании в Ираке. В разгар Второй мировой войны, будучи в Багдаде, Корнуоллис узнал, что оба его сына погибли на фронте. Он умер в июне 1959 года — спустя год после гибели династии, которую так долго и преданно поддерживал.
Расстрел королевской семьи Ирака в 1958 году сродни расстрелу Романовых в 1918 году. В обоих случаях были убиты не только монархи, но и женщины, дети, слуги. Для главы государства смерть в результате переворота, революции или войны является профессиональным риском. Но уничтожение всех, кто просто оказался рядом с ним, предвещает неразборчивое будничное насилие.
С падением иракских Хашимитов погибли лучшие представители семей старой Месопотамии и нового среднего класса. В Ираке были утрачены мир и порядок, необходимые для развития любой страны. Английские чиновники, инженеры и ученые посеяли в плодородную почву Междуречья семена, которые впоследствии дали бы богатый урожай. Но история распорядилась иначе.
Революция 14 июля 1958 года принесла в Ирак хаос, упадок и разрушение. Отчасти это объясняется тем, что до Первой мировой войны Ближний Восток не подвергался грубым вмешательствам извне. В целом, он существовал довольно изолированно от западного мира и представлял собой саморегулирующуюся систему. Восток всегда поглощал и перерабатывал чужеродные элементы. Он подобен глине — ее можно обжечь и покрыть шумерской клинописью, построить из нее небоскребы, как в йеменском городе Шибам, превратить ее в марокканскую керамику или изразцы, которыми украшена стамбульская Голубая мечеть, — но глина останется глиной.
