— Насколько я понимаю, все получилось? — спросил Сергей. — Удалось назначить встречу?
— Завтра в десять, — сказал я, — нас отведут на съемки.
— Обрати особое внимание на наркотики, — сказал Ракитин. — Там должны быть наркотики. Им требуется допинг для такого секс-марафона. Попытайся выяснить, где лежат отснятые кассеты… Не оплошайте, ребята. От вас сейчас многое зависит. Может быть, все.
— Постараемся, — заверил я. — Сделаем все возможное и невозможное. Если только не заставят сниматься в массовках. Тут я могу быть на грани провала.
— Что ж, — вздохнул Игнатьев и выпрямился с героически-пафосным блеском в глазах, — тогда я прикрою тебя. Если надо… Я пожертвую собой.
* * *
Ракитин достал ключи и, осторожно придерживая локтем букет роз, открыл дверь.
— Привет, — сказал он, проходя на кухню, где жена готовила ужин. — Это я.
— Вижу, — холодно отозвалась она. — Уже смутно, но все еще помню, что ты вроде как живешь в этой квартире. Даже на правах мужа.
— Это тебе, — сказал Ракитин, протягивая букет. — Чайные розы, как ты и любишь.
— Получил милостыню в виде премии? — спросила она, откладывая букет на соседний стол. — Нашел, на что деньги тратить. Тут не знаешь, как до зарплаты дожить, а он на ерунду разоряется. Миллионер! У Дениса ботинок нет, ходить не в чем. Леве никак на зимнее пальто накопить не можем, о себе я уже давно молчу, а он деньгами расшвыривается, словно новый русский.
— Я на вторую работу устроился, — сказал Ракитин. — Вчера первую смену отработал. И вот, аванс выдали…
Он протянул ей деньги. Пересчитав, она засунула их в карман халата и недовольно спросила:
— Это значит, что тебя теперь и по ночам не будет? Целыми днями нет, а теперь еще и ночи напролет пропадать станешь? Что есть муж, что нет — все едино. Дети скоро забудут, как отец и выглядит-то… За что мне такое наказание, а? У всех мужья, как мужья. Уж если и зарабатывают мало, то по крайней мере дома сидят, хоть в чем-то помогают. А коль дома не бывают, то такую зарплату приносят, что никаких вопросов не возникает. А у меня ни денег, ни мужа. И такое уже седьмой год длится. Кто меня толкнул за тебя замуж выходить? Попадись он мне сейчас… Правильно меня мать предупреждала…
— Что-нибудь случилось? — спросил Ракитин.
— Конечно, случилось. Давно случилось. Надоело мне все это. Сколько же можно издеваться?! Ведь я не каменная, не бесчувственная… Сколько это все длиться будет?! Никаких нервов не осталось…
Ракитин молча ждал. Все это он уже знал наизусть. Так начиналось каждое утро, и так заканчивался каждый вечер. Так проходили выходные, и так текли дни после дежурств.
— Ну что ты молчишь? — медленно заводилась она. — Что ты как воды в рот набрал? Сколько ты меня еще мучить будешь? Мужик ты или нет?! Сможешь ты наконец семью обеспечивать или мне самой взяться за это? Я возьмусь… Только на кой черт ты тогда мне нужен будешь?
— Мне нужно уходить на дежурство через полчаса, — сказал Ракитин. — У нас что-нибудь перекусить есть? С утра не ел… Работы было много, а на обед вырваться не успел.
— Я только начала готовить. Ты же не соизволишь позвонить, предупредить, когда ты придешь. Не стоять же мне у плиты целый день, разогревая обед в ожидании любимого мужа. Сделай себе бутерброды. Сыр в холодильнике, хлеб сам знаешь, где лежит. Поухаживай за собой сам, мне некогда. Дети скоро вернутся, а у меня еще ничего не готово.
— Что у Дениса в школе?
— Ох ты, батюшки! — всплеснула она руками. — Вспомнил, заинтересовался. Мужчиной себя почувствовал, добытчиком… Как же, деньги в дом принес в кои-то веки.
— Я и раньше этим интересовался, — тихо сказал Ракитин. — Перестань скандалить, Люба. Я очень устал. Честно.
— Он устал! А я не устала?! У меня уже сил нет все это выносить! Все подруги выглядят так, что любо-дорого посмотреть, а мне уже на люди показаться стыдно: ни одежды приличной, ни здоровья не осталось. Я уже позабыла, когда последний раз отдохнуть нормально ездила. Все к матери да к матери. Мне эта деревня уже поперек горла стоит. Почему я, как все нормальные люди, не могу хоть раз в год на юг съездить? Чем я хуже других? Виновата я, что у меня муж такой? Почему…
— Знаешь… Я, пожалуй, пойду, — сказал Ракитин. — Опаздываю я.
— Ты всегда опаздываешь. У тебя на все время есть, только на семью не хватает. Работа для тебя важнее семьи. Неважно, что дети раздеты-разуты, не важно, что жена как голь перекатная ходит, на это тебе наплевать! А вот на дешевую работу, где денег не платят, зато дружки-собутыльники есть…
— Я не пью, Люба. Ты забыла. И ты знала, где я работаю и сколько времени эта работа отнимает.
— Знала, как же! — блеснула она глазами. — Я и догадываться не могла. Девчонка я тогда была наивная, дура набитая. Если б я знала, разве пошла бы за тебя? Это какая ж мазохистка себя на такие мучения обречет?! Я думала, что все как у людей будет, что семья будет, дети, поездки, в выходные по театрам ходить будем, летом в отпуска ездить… Что, я чего-то невыполнимого прошу? Чего-то чрезмерного? Это нормальная человеческая жизнь. А ты не можешь мне ее дать. Не можешь!
— Пойду я, — поднялся Ракитин. — Пора.
Он хотел поцеловать жену на прощанье, но она раздраженно уклонилась. Ракитин мгновение помедлил и вышел.
* * *
— Я уже готова к обучению, — сообщила Калинина, едва Игорь вошел в офис. — Отпустила всех пораньше, чтоб не позориться своей неуклюжестью, и жду первого урока.
Сегодня она была в темно-синем открытом платье. Шею охватывала черная бархатка с золотым кулоном, украшенным тремя искрящимися в свете ламп бриллиантами.
— Не боитесь платье загубить? — спросил Ракитин. — Фартук-то хотя бы у вас есть?
— Вот, — продемонстрировала она. — Только сегодня купила. Как видите, подготовилась тщательнейшим образом. А также есть вино и фрукты. Нам ведь все равно придется куда-то деть то, что мы с вами приготовим? Я надеюсь, что с вашей помощью мне удастся загубить не все продукты. Приступим?
* * *
Калинина перевернула один из фужеров и, закрепив воском на подставке свечу, поставила импровизированный подсвечник в центр стола. Достала из бара бутылку шампанского и протянула Ракитину:
— Открывайте вы. У меня обычно такой «ба-бах» получается, что не только я, но и все гости мокрые сидят, а в бутылке вина только на донышке остается…
— Ого! — удивился Ракитин, разглядев этикетку. — А не жалко для будничного застолья?
— Оно у меня уже года полтора в баре пылится, — махнула рукой она. — Купила на случай какой-нибудь удачной сделки, но ведь пока эту сделку до ума доведешь, так партнера возненавидишь, что не только «Мадам Клико», но и пепси-колы для него жалко. Разве что с ядом.
Откупорив шампанское, Ракитин наполнил бокалы и пожелал:
