Номер журнала «Интернационал молодежи», издаваемого в Цюрихе молодым немецким другом Ленина В. Мюнценбергом, от 1 мая 1917 г., должно быть, открыл Роллану глаза. Там было напечатано «Прощальное письмо к швейцарским рабочим», которое Ленин написал 8 апреля и предъявил отъезжающим большевикам как свой манифест, — в нем он прямо отрицал мирную миссию своей поездки словами: «Мы не пацифисты»
[2708]. Автор подтверждал, что он против грабительских капиталистических войн, но напоминал, что еще в 1914 г. призывал превратить империалистическую войну в гражданскую, а теперь пропагандировал «революционную войну» как «длинный ряд великих классовых битв между пролетариатом и буржуазией». И это будет война не против пруссачества и милитаризма (!), а против международной буржуазии (т. е. Англии и Франции). Делая реверанс в сторону неназванных спонсоров своего путешествия в русскую и мировую революцию, Ленин благодарил за предоставленную русскому пролетариату большую честь начать этот ряд революций. Пусть он еще «отсталый» и «не может одними своими силами победоносно завершить социалистическую революцию» (намек на необходимость продолжения помощи), но в конце концов «сметет» «лакеев империалистской буржуазии… эту грязную пену на всемирном рабочем движении». В случае победы своей партии в борьбе за власть Ленин обещал: 1) немедленно предложить мир всем воюющим странам; 2) добиваться освобождения колоний и угнетенных народов; 3) освободить народы, угнетенные великороссами (т. е. отделить и отдать российские национальные окраины). Этими заверениями уезжающий Ленин бросал организатору своей поездки, который, и без того находясь в затруднительном положении, в Страстную пятницу 6 апреля столкнулся вдобавок с объявлением войны со стороны США
[2709], спасательный круг
[2710].
Вместо пышного торжественного прощания, освященного участием безупречных мировых знаменитостей, многочисленные русские противники во второй половине дня Пасхального понедельника 9 апреля устроили Ленину на главном цюрихском вокзале весьма бурные проводы. Известный рижский социал-демократ д-р Оскар Блюм, единственный меньшевик, пытавшийся попасть в этот эшелон, но отвергнутый 14 большевистскими голосами против 11, пробрался-таки в ожидавший пассажиров поезд. Ленин лично за шиворот выволок незваного пришельца, не принадлежавшего к «интернационалистам», обратно на перрон
[2711]. Там господа из германского генерального консульства, обязанные присутствовать при историческом событии (агент военного атташе фон Бисмарка
[2712] и «руководитель германской печатной пропаганды в Швейцарии Кнапп, по поручению легационного секретаря Эдуарда фон Зимсона»
[2713]), столкнулись с настроениями русских эмигрантов, которые по другим причинам сочли своим долгом прийти на вокзал. Они выкрикивали в адрес отъезжающих: «Провокаторы, подлецы, свиньи!»; «Предатели, предатели!»; «Немецкие шпионы! Агенты, едущие за счет германского кайзера!»
[2714] На глазах у немецких свидетелей Ленин и Зиновьев подчеркнуто старались «совершенно бесстрастно глядеть на эти бушующие волны»
[2715]. Цюрихская полиция поневоле оказала Вальтеру Николаи еще одну дружескую услугу, силой удалив разгоряченную толпу из поля зрения присутствующих германских представителей и Ленина. А тот, когда поезд уже тронулся, услышав последнее напутствие своего немецкого товарища Пауля Леви: «Ну, вперед!», со скептической улыбкой, «почти печально» откликнулся: «Да-да, вперед»
[2716]. В поезде вместе с путешественниками до пограничного пункта Тайнген/Готтмадинген доехал лейтенант Шюлер
[2717], сдав их там на руки немецким сопровождающим офицерам ВК
[2718]. Ранним вечером Ленин со своей группой и некими неназванными «швейцарскими товарищами»
[2719], под эскортом сотрудников посольства, после поверхностной проверки на швейцарской таможне пересек германскую границу, чтобы в Пасхальный вторник отправиться дальше к железнодорожному узлу Зинген-Хоэнтвиль.
8.2. Заключение договора в Берлине и Стокгольме
Из Зингена ушедший со станции во вторник 10 апреля в 5.10 внеплановый ленинский спецпоезд, которому не следовало иметь право преимущественного проезда и привлекать лишнее внимание
[2720], мог бы удобной дорогой, без помех доехать до Засница, где его прибытие ожидалось «предположительно в среду 11-го сего месяца»
[2721], через Бремен. В центре Германии железные дороги, особенно связывающие восток с западом, из-за праздников были перегружены воинскими эшелонами. Если поезд, тем не менее, пошел через Берлин, по линии с чрезвычайно оживленным движением, это говорит о плане какой-то встречи в Берлине. Из двух обычных маршрутов (Штутгарт — Нюрнберг — Хоф—Берлин—Нойбранденбург— Штральзунд — Засниц протяженностью 1169 км и Оффенбург — Гейдельберг — Мангейм — Франкфурт-на-Майне — Кассель — Эрфурт — Галле—Берлин—Пазевальк — Штральзунд — Засниц, 1193 км) выбор по неизвестным причинам пал на второй, на 24 км длиннее, к тому же идущий через несколько узловых транспортных пунктов (как, например, Франкфурт-на-Майне). Правда, по числу головных станций (Штутгарт, Франкфурт-на-Майне и Берлин), которые можно объехать по т. н. соединительной ветке, маршруты не различались. Время в пути для регулярных рейсов со многими остановками составляло 30 часов 48 минут или 30 часов 11 минут, что означало соответственно скорость движения 38,8 или 39,5 км/ч. Для ленинского поезда, который не останавливался на маленьких станциях и на практике все же пользовался приоритетом (так, поезд кронпринца на несколько часов задержали у Галле, чтобы пропустить его), продолжительность пути по первому маршруту составила бы около 23 часов, по второму — примерно 24,4. Однако эшелону, покинувшему Зинген 10 апреля в 5.30 и добравшемуся до Засница только ранним вечером 12 апреля, понадобилось 36 часов, из которых надо вычесть немногие часы простоя во Франкфурте из-за опоздания (якобы) на перецепку вагона. Прибытие в Засниц сначала планировалось на среду 11 апреля в такое время, чтобы успеть к послеполуденному парому на Мальмё, затем после франкфуртской задержки — на вечер того же дня
[2722]. Во время остановки в Берлине его перенесли на полдень 12 апреля и, наконец, ввиду запоздалого отъезда из Берлина на вечер. Таким образом, поезд находился в эксплуатации добрых 30 часов, из них, по недавним расчетам
[2723], в ночь с 11 на 12 апреля не менее 6–8 часов простоял на запасном пути в Берлине
[2724].
