– До тебя только дошло? Они думают, что бабушка скоро умрет, – ответил Джош. – Отчего, по-твоему, мы здесь?
– Она не умрет! – возразил Треско. – Ну то есть умрет, но не прямо сейчас. Мне тут ужасно скучно, но мама говорит, мы должны остаться. А знаешь почему?
Джош приподнял брови – это означало отрицание.
– Дедушка решил разводиться с бабушкой! – выпалил Треско.
– Что ты несешь? Сам, поди, придумал?
– Это правда! Мне мама сказала. Они считают, что он спятил.
– Это неправда, – возразил Джош.
– А знаешь, о чем ты, держу пари, еще не в курсе, но это тоже правда? – продолжал Треско. – Ты больше не будешь ходить в брайтонскую школу. Пойдешь в мою. С сентября. Я слышал, как мама говорила по телефону.
– И это тоже вранье, – сказал Джош. – Мама не может позволить платить за такую школу, и даже я знаю: чтобы учиться бесплатно, нужно сдать экзамен. А я не сдавал. ЧТД.
– Ну да, но ты не знаешь вот чего: маму – то есть мою маму – достало, что в семье есть кто-то вроде тебя, и она уговорила папу заплатить за твое обучение в нормальной школе. Мы платим. Так что тебе бы быть благодарным. Как мы встречаем новичков… О, вот как. Сперва они выстраиваются перед пятым классом в форме для регби. После чего следует признание: если кто-то из пятых классов знаком с новичком, он вываливает все, что знает о нем. И это буду я. Это делается в толчках— в школе они зовутся «уборные». Но ты, уверен, зовешь их «туалетами». В общем, увидишь. Так смешно пытать первачков – а особенно слушать Признания. Так что сам ты ЧТОД.
– Я тебе не верю, – сказал Джош. – Папа им не позволит.
– Никто твоего папу не спросит, – усмехнулся Треско. – До тебя что – не доходит? Пока бабушка не заболела, все решала она. Теперь решает моя мама. Сначала они спросят мнение деда, а потом на него наплюют. Так что ты пойдешь в мою школу. Вот будет весело!
– Меня никто не отправит в такую школу. И правильно «ЧТД», а не «ЧТОД», придурок.
– Вот увидишь. – От возбуждения голос Треско сделался сиплым и мечтательным. Все это время в процессе зверского издевательского «объяснения» он рыскал по комнате, высматривая, чем бы запустить в Джоша. Подушка, деревянная чаша, три-четыре книги, яблоко, выточенное из камня… Спинка кровати зловеще треснула, когда оно со стуком угодило в нее, но Джош оценит масштабы разрушения только тогда, когда Треско уйдет. – Думаешь, моя мама могла бы терпеть, что в ее доме гостит племянник, который учится в какой-то дыре в Брайтоне?! Странно, что ты вообще умеешь читать и писать. Что за фигню ты опять читаешь? Какие-то Дженет и Джон, Энид, твою мать, Блайтон. Дать детишкам сказочку и умыть руки – вот что делают в твоей школе.
– Не верю! – воскликнул Джош. – Папа бы сказал мне.
– Повторяю: дядя Лео не имеет к этому отношения. Я говорю, что в такую школу ходили мой отец и мой дедушка. Школы, в которые мог ходить твой отец, к делу не относятся. Так что усваивай, впитывай. Раз – дедушка и бабушка разводятся. Два – с сентября ты будешь ходить в мою школу. И ты на два года младше меня, салага.
Кажется, настало время воспользоваться Недобрым Словом, подумал Джош. Посмотрел на Треско. И сказал:
– Вот только тебя там уже не будет.
– Ха-ха! – рассмеялся Треско. – Какая вероятность этого? Нулевая.
– Им пришлось написать тете Блоссом о «прискорбном инциденте», правда? – продолжал Джош. – Который «произошел в понедельник, второго апреля, во время регулярного осмотра комнат учащихся. Тогда нами была обнаружена неудачно спрятанная в шкафчике у кровати Треско бутылка ликера „Саузен Комфорт“ и – что вызывает куда большие опасения – небольшое количество запрещенного вещества». Вот что они написали. Они вынуждены с величайшим сожалением просить твоих мать и отца незамедлительно забрать Треско – тебя то бишь – из школы. Из соображений благополучия прочих учеников они не смогут принять тебя обратно на летний семестр. Внесенная или подлежащая внесению оплата за обучение не возвращается. Так что не думаю, Треско, что тебя возьмут обратно, да и меня вряд ли туда запишут. Ты, – Джош говорил уверенным тоном и в первый раз употребил выражение, которое слышал от Тамары и Треско, – кусок дерьма.
– Сам ты кусок дерьма! Ты… ты что несешь?
– Я же видел письмо! Оно лежало на письменном столе тети Блоссом.
– Вот тихушник! – выругался Треско. – Крадешься, вынюхиваешь. Я…
– Но я прочел его! – спокойно сказал Джош. – Ты не вернешься в эту школу. Я все еще здесь потому, что папа позвонил в мою и сказал, что из-за болезни бабушки я не приду учиться. Попробуй кто сказать такое в твоей школе – им бы сказали: будь мужиком, или «что бы ни случилось, ровно в два ты должен быть в спортзале как штык». Так и было бы. – Треско даже не пытался это отрицать. – Тебя исключили. Держу пари, дядя Стивен в этот самый момент ищет, в какую бы школу тебя сбагрить в сентябре. В Борстал
[38], например.
Внизу, на подъездной дорожке к дому бабушки и деда, зашуршал гравий – подъехал серый автомобиль. Он не узнал его. Оттуда вышла дядюшка Лавиния, а потом, с другой стороны, – тетушка Хью в сверкающей белизной рубашке, с ключами от машины в руках. Тетушка Хью что-то сказал дяде Лавинии. Подняв головы, они посмотрели на Джоша, который рассматривал их из окна, и помахали ему рукой. Он с трудом сдержался, чтобы не убежать обратно в комнату.
– Ну и идиотик же ты, – сказал Треско. – Это жизнь. В том году Уилкинсона застукали за наркотой на занятиях – и он не просто курил ее, он продавал! – и выперли, но его предки предложили построить новый бассейн, и его взяли обратно. Всего лишь сумма, равная оплате года-двух учебы, и, по словам Уилкинсона, налогом не облагается. Вот ровно сейчас твой дядя Стивен договаривается насчет нового павильона для крикета. К тому времени, когда я буду оканчивать это заведение, я стану продавать косяки заму директора.
– А кто замдиректора?
– Тип по имени Визел.
6
Остаток пути Лавиния и Хью разумно избегали насущных тем, болтая обо всяких выдумках. В маленьком салоне купленного Хью автомобиля они оживленно трепались. Когда Лавиния станет старше, она обзаведется бунгало в бедной стране – домом из тикового дерева, пропитанного особым составом от термитов, рецепт которого знают только местные, – и умудрится комфортно жить на скромные средства: слуги, опахала, свободные одежды из прохладного шелка, на столе – местная рыба и рис; слуги, преданные слуги… А у Хью будет особнячок эпохи короля Георга в торговом городке: белый, квадратный, с рыжей полосатой кошкой в окне. На этом тема была окончательно закрыта. Ехали они часов десять или около того, включая остановки: Хью недоумевал – как можно говорить, что от Лондона до Шеффилда два-три часа езды? Они основательно приложились к «Монстер Манч», «Карамак», «Роузес», «Спейс райдерс» и «Куолити стрит», а кое-что и вовсе уплели без остатка, не забыли и ядовитого цвета шипучку, продававшуюся лишь у Абдула, – и теперь чувствовали себя омерзительно; им срочно требовалось по яблоку и глотку воды. Славная была поездка.
