Как Лаз и предполагал, целью его был лазарет. Медсестра, девушка-рыболюдка, что Лаз понял по более бледной коже, меньшему росту и изящной комплекции, одетая в нежно-зеленый костюм, что-то недовольно воркуя на своем языке, обработала пострадавшему рану какой-то густой мазью и обернула раненную ногу бинтом. Лазу все больше и больше казалось, что от людей этот народ отличается лишь своим внешним видом и происхождением. В жизни они вели себя почти также, понимали стыд и смущение, испытывали взаимную симпатию также как люди (солдат, пока его латали, весь издергался, бросая на медсестру косые взгляды, если бы не их цвет кожи, то точно покраснел бы как рак), а когда девушка, закончив свою работу, одарила парня абсолютно человеческой улыбкой, доброй и заботливой, у Лаза уже не оставалось никаких сомнений. И плевать что зубам у нее во рту позавидовали бы и некоторые акулы. В первую очередь они были людьми, и только во вторую — рыбами.
Глава 19
Лаз находился в куполе рыболюдей уже неделю. В ближайшее время стоило попытаться выбраться и добраться до друзей, они явно уже сильно о нем волновались, да и стоило все-таки извиниться. По крайней мере за те гадости, что он наговорил Ронде, девушка такого точно не заслужила и, если говорить честно, держалась молодцом, с учетом всего вокруг происходящего.
Возможностей для побега было немало. Экспедиции за новыми подопытными отправлялись раз в два-три дня и выбраться с любой из них не представляло большого труда, нужно было лишь прицепиться к доспеху одного из отправляющихся в рейд солдат. Однако вот так удачно, как в первый раз, попасть обратно у него уже не факт что выйдет. К своей броне, как оказалось, бойцы относились с невероятным вниманием, ухаживали за ней, словно это был их домашний питомец, чистили при любом удобном случае и если бы Лаз попытался сымитировать чешуйку на целом доспехе, обман раскрылся бы очень быстро, потому что свое обмундирование солдаты знали вдоль и поперек. В общем, идея замаскироваться под одну из отлетевших в результате повреждения чешуек оказалась невероятно удачной.
Причин для такого бережного отношения Лаз видел три. Во-первых, броня, созданная не из металла, а из самой настоящей чешуи какого-то животного, могла быть очень дорогой. По крайней мере прочность каждой из чешуек была довольно высокой, на уровне неплохого качества стали при куда меньшем весе, к тому же неведомый зверь мог быть очень редок. Так что было вполне вероятно, что на этой базе имеется лишь ограниченный запас материалов для починки. Во-вторых, этот доспех, как Лаз предполагал в отношении мага рыболюдей, могла быть символом статуса, своеобразным знаком отличия, даруемым за какие-нибудь серьезные заслуги или что-то еще в том же духе. Однако против этих двух вариантов можно было придумать немало доводов. К примеру, тот солдат, на котором Лаз приехал в лазарет, вовсе не был похож на ветерана, которому стоило жаловать какие бы то ни было знаки отличия. Скорее уж это был зеленый новобранец, которому нелегкая миссия на населенном монстрами континенте выпала по чистой случайности. К тому же для очень дорогой или какой-то невероятно особенной брони она была довольно хлипкой. Может быть сами чешуйки и были прочными, но вот сама конструкция не выдерживала никакой серьезной критики. Для цивилизации, способной построить что-то наподобие этого купола создать доспехи уровня танильцев точно должно было быть проще простого, а тут такое.
Так что самым вероятным Лазу казался третий вариант. Эти доспехи были ценными для каждого солдата лично, потому что материалы для них они добыли сами. Воображение быстро нарисовало картину молодого рыболюда, который, в качестве доказательства своей силы и храбрости в одиночку, с одним трилистным мечом в руках, бросается в атаку на огромную чешуйчатую рыбину. Вряд ли это происходило именно так, но эта версия по крайней мере не имела ярко выраженных дыр. Хотя причина, по которой правительство рыболюдей отправило в подобную экспедицию новобранцев в хорошей, но совершенно точно не лучшей броне, Лаз все равно не понимал.
И вообще в быте этого народы было много такого, что заставляло его образно говоря хвататься за голову. Пока раненный рыболюд отлеживался в лазарете, Лаз по-тихому соскочил с его доспеха, рассудив, что при ремонте его маскировка точно будет раскрыта. Пришлось, правда, принять совсем уж миниатюрную форму, чтобы не быть замеченным, из-за чего тельце крошечного водяного жучка то и дело скручивали приступы сильнейшей боли, но к чему — к чему, а к боли Лаз давно привык. Не то чтобы это можно было назвать достижением, но все-таки.
Малюсенький жучок длиной лишь чуть больше милиметра, сознание человека в котором умещалось лишь сверхъестественной силой магии был невероятно медленным, неуклюжим и слабым. Проплывающие мимо рыболюди поднимали самые настоящие шторма, а с почти незаметными для жителей макромира водными течениями приходилось бороться словно с бурной стихией. Однако обнаруживать себя Лаз пока не был готов. Так что, превозмогая боли в рвущейся из крошечного тельца душе и сражаясь с тихими водами купола, он занялся сбором информации о местных обитателях.
И, как уже упоминалось, не раз и не два ему хотелось принять человеческий облик просто чтобы воскликнуть: «Что происходит!?» К примеру, ему удалось выяснить, что едят рыболюди в своих столовых. И той красно-фиолетовой кашицей оказались переработанные тушки пущенных на опыты мутантов. Естественно не все подряд, только те, что не использовались в каких-то специфических опытах и только определенные части тел. Сам Лаз, может быть, и не имел права выступать по этому поводу, ведь и сам три года питался по-звериному: сырым мясом, корешками, травой и жуками, в зависимости от того, каким животным был в конкретный момент. Да и у людей имелся опыт поедания сырого мяса, причем иногда такие блюда возводятся в разряд настоящих деликатесов. Однако есть и нахваливать бывших мутантов, мясо которых Лаз пробовал и на его вкус оно в большинстве случаев было отвратительно, да и к тому же на которых парой сотней метров ниже ставят самые разные опыты…
Другой «занимательной» деталью быта рыболюдов были особенности их субординации. Лаз успел достаточно изучить население этого купола и для себя разделил всех его обитателей на четыре категории. Военные: солдаты и пятеро, считая того самого, с конвоем которого он попал в купол, магов. Они в куполе отвечали за доставку новых подопытных кроликов и обеспечение безопасности и порядка. Охотники, армия и полиция в одном лице. Ученые: рыболюди, занимающиеся той или иной исследовательской работой непосредственно с животными. Рабочие: те, что принимали партию мутантов, были именно такими. Также к этому классу относились медсестры, работники столовой, уборщики (пусть девяносто девять процентов объема купола занимала вода, но чистить время от времени «комнаты» надо было. К тому же за зверями тоже кто-то должен был убирать) и весь остальной обслуживающий персонал. Последними были клерки. Их было меньше всего и они занимались тем, что и предполагало название: бумажной работой.
Казалось бы, ничего особенного, вполне нормальный состав, на любой подобной человеческой базе все было бы точно также. Однако интересным было то, что представители разных категорий сознательно старались не пересекаться и вообще игнорировать друг друга, если того не требовали их прямые обязанности. И при этом не ощущалось никакого неравенства между сословиями, когда двое рыболюдей из разных категорий встречались по делу, они совершенно мило и расслабленно общались, но стоило исчезнуть причине встречи, как они уже словно и не знали друг друга. Перевязав ногу солдату и милейшим образом улыбнувшись, медсестра больше ни разу на него не посмотрела, как и сам парень, несмотря на то, что девушка ему точно понравилась. Накладывающие еду в столовой рыболюди могли перекинуться с посетителями парой фраз, но стоило человеку иного сословия отойти от позиции раздачи, как ему словно затыкали рот. И так было со всеми и всегда. И на этот раз Лаз не мог придумать ни единой хоть сколько-нибудь убедительной причины для такого поведения.
