Голубые глаза с поволокой, угольные брови и ресницы, крепкие скулы, приятные черты — обожаю все. Уши, шею, плечи, руки, все тело, каждую клеточку. Не останавливаясь ни на секунду, я двигала бедрами, наполнялась до предела, зарывалась в волосы на затылке, стискивала шею, гладила плечи, прижималась грудью ближе к мускулистому торсу.
Раскаленная пружина скручивалась внутри меня, возвращала к себе сладостные пряные волны после того, как они проносились по телу. Скручивалась и набухала, грозясь вот-вот развернуться во всю мощь.
Я бы не сдержала ее ни мигом дольше — пульсация взорвалась внизу живота, раскинулась судорогой в бедра, спину, руки. Меня затрясло в буре кайфа. Ирий мгновенно догнал мой оргазм, член подрагивал внутри, изливаясь. С пухлых губ сорвался протяжный гортанный стон, откликнулся во мне новой бурлящей волной.
Постепенно дрожь затихала легкостью в теле. Но не было сил что-либо делать. Например, двигаться. Ирий откинулся назад, на бортик ванны, увлекая меня за собой. Я положила голову ему на плечо, переводя дух, балдея.
Сколько прошло минут, пока мы молча нежились в объятьях друг друга? Вечности было бы мало.
Чуть позже мы расклеились, наполнили ванну горячей водой, пышной пеной и продлили вечность, расслабляясь в ленивой неге. Ирий просил рассказать все сны, в которые приходил. Какие-то уплыли вместе с ночью, а другие — забавные, безумно страстные, странные — я поведала. Он по-доброму смеялся, я смущалась и таяла от его поцелуев.
Ближе к утру навалилась неподъемная дрема. Ирий закутал меня в халат и отнес в кровать. Сам лег рядом, укрыл нас одеялом и грел своим теплом, пока не разбудил осторожный стук в дверь.
— Будильник, мать твою… — проворчал хриплый голос. Я нехотя разлепила веки. Ирий шустро подорвался с кровати, бормоча: — Не уйдут, пока не открою.
— Который час? — я протерла глаза. — Мы разве заказали вчера пробуждение?
Он натянул джинсы и ответил:
— Десять утра. Я попросил, когда забирал еду. Должны привезти кофе и булочки. Будешь?
— Конечно.
Спали мы всего ничего — часов пять? Но я чувствовала себя отдохнувшей. Сладко потянулась и принюхалась к аромату кофе и ванили. Ирий притащил чашки с подносом в постель, на белые простыни. Взъерошенный, милый, глаза лучистые, на губах улыбка. Меня переполняло нежностью к нему.
— Что ты чувствуешь? — Я взяла в руки кружку и подула, сгоняя жар. Взор прилип к светлой пенке. — Сегодня что-то изменилось?
Кровь в венах остыла в ожидании ответа.
— Изменилось.
Я вскинула взгляд к лицу Ирия — хмурый или задумчивый?
— Вчера мне это в голову не приходило, но сегодня утром я понял, что нам надо не просто встречаться, а почаще спать вместе. Мне понравилось. — На пухлых губах засверкала улыбка. Я облегченно вздохнула, напряжение схлынуло.
— А что чувствуешь ты?
Невзирая на то что я держала в руках чашку, а на коленях лежал поднос с аппетитными булочками, Ирий неосторожно плюхнулся рядом — матрац покачнулся, несколько капель кофе соскользнули на руку. Я сердито цокнула языком.
По мановению волшебных пальцев капли спрыгнули на поднос к салфеткам.
— Так что? — Наглец притулился ко мне, мягко приобнял за плечи, пробуждая трепет в теле. Мысли роились, смущение засело комом в горле, жалило жаром щеки. Чем дольше думаю, тем сложнее сказать. Лучше быстрее сорвать с языка слова.
— Мне кажется, я…
Настойчивый стук оборвал мысль. Мы с Ирием повернули головы к двери.
— Что опять… Зря не повесил табличку «Не беспокоить». Подожди, сейчас вернусь. — Он спрыгнул с кровати, выскочил в гостиную и скрылся за углом. Я отпила кофе, не ощущая вкуса. Что-то насторожило. Секунды тишины резали нервы.
Шум потасовки. Мужские голоса. Чашка выскользнула из рук. Я скинула поднос, подхватываясь с кровати. Черное пятно живо растекалось по простыням. Меня прошиб холодный пот, я дрожащими руками запахивала халат, крепко завязывала пояс. Сердце бешено колотилось о ребра.
Бежать! Куда? В окно? Я едва дернулась к тумбочке — подниму, разобью стекло… Но на пороге нарисовался огромный мужчина в полицейской форме.
— Беатриса Гилмур? Пройдемте со мной.
Нет… Я пятилась, судорожно мотая головой. Слезы хлынули, заливая взор. Где Ирий? Где? Почему он не рядом?
— Ирий! — крикнула я что было сил. Тишина.
— Мисс Гилмур, прошу вас.
Ягодицы уперлись в угол тумбочки.
— Нет, я не Беатриса, вам показалось, — шептала я. Дикая дрожь невыносимо колотила. Мужчина нахмурился, сверился с планшетом, фыркнул и развернул экран ко мне.
— Не узнаете себя?
То уродливое фото, где я без волос. Пальцы невольно прижались к лицу — я полностью оголилась перед Ирием, сняла последнюю маску. Не попроси он — я бы в жизни не показала за порогом дома кому-то свою внешность.
Мне конец. Ноги подкосились. Я упала на пол, в коленях выстрелила боль. Руки тряслись, слезы душили, я сжалась в комочек, пряча лицо за волосами.
— Мисс Гилмур, если вы не пройдете со мной добровольно, мне придется увести вас силой.
— Нет, нет, нет…
Достать незаметно кисть. Быстро перерисовать черты. Пусть потом кому-то докажет, что видел Беатрису! Я коснулась влажными пальцами предплечья, где теплилась волшебная кисть, и замерла. Смерть или тюрьма?
Глава 26. Ирий
Голова раскалывалась. В нос бил химический запах.
Беатриса!
Я встряхнулся, жмурясь. Подо мной стул, запястья скованы сталью. Наручники. Мне раз плюнуть их раскрыть магией без ключа, но в комнате я наверняка не сам. С резью в глазах приподнялись веки.
Отец сидел напротив в кресле, держа на колене шлем. Сукин сын. Я сжал кулаки — ярость распирала, самообладание трещало по швам.
— Что ж, Ирий, благодарю за помощь в расследовании. Столь большой успех не поможет тебе вернуться в агентство, но у меня для тебя есть другое вознаграждение. — Он подался вперед и свел светлые брови. — Ты не сядешь за решетку вместе с ней.
Как не вмазать ему? Как не сломать челюсть? Отец продолжал:
— Укрытие преступницы. В течение месяца? На вечеринке познакомились? Наверно, девочка стоит внимания, раз так шустро посадила тебя на крючок.
— Пошли в участок. — Я поднялся. — Дам показания.
— Ты никуда не пойдешь. — Он встал следом. — Ты забудешь, что спал с ней, встречался, или чем вы там занимались… Потому что те люди, которые пострадали от ее действий, заплатят миллионы прокурору и судье, чтобы упаковать ее за решетку как можно на дольше. Ей еще очень повезет, если в тюрьме не прирежут. А если ты всунешь нос — отыграются на тебе тоже. И на мне, конченый придурок! Хватит портить мою репутацию!
