Возможно, эта самая Персиянцева была ни при чем, а найденная Митей папка на ее компьютере обозначала, что угодно. Например, эта самая Шура была частным детективом. Или ее подставил настоящий преступник. Но и это сейчас тоже неважно. Задача состояла в том, чтобы увезти Елену как можно дальше от этого места. Успокоить, что с ее сыном все хорошо, и спрятать до тех пор, пока Женька во всем не разберется. Еще неплохо бы вытрясти из нее правду о том, что именно хранил в себе дом Яковлева. Она знает, – Дмитрий даже не сомневался. Вытрясти, а потом выпороть за то, что ради сохранения этой тайны, в чем бы она ни состояла, Беседина так глупо рисковала. Даней, собой, сыном.
Видение, как он перекидывает строптивую Елену Николаевну через колени и шлепает ее по аппетитному заду, ненадолго затуманило рассудок, но Дмитрий даже не успел рассердиться на себя за столько не вовремя посетившие его эротические фантазии, как увидел въезжающую во двор голубую машину. Слава тебе, господи!
Не глуша мотор, он выскочил из-за руля, и добежал до свободного клочка асфальта, на котором она парковалась. Интересно, видит это сейчас дражайшая Шура или нет? И если видит, то что будет делать? Беседина тем временем выбралась из машины, лицо встревоженное, бледное, – и, наконец, увидела его. Она изумилась, машинально щелкнула брелоком, запирая автомобиль, и быстро пошла к нему навстречу.
– Что-то случилось, Дмитрий Михайлович?
– Быстро садитесь ко мне в машину, – сказал он. – Там на пассажирском сиденье лежит ваш телефон. Давайте, не копайтесь, по дороге все расскажу.
– Вы нашли мой телефон и привезли мне его? Спасибо, я без телефона, как без рук. Но мне надо к сыну.
– Елена Николаевна, садитесь в машину, пожалуйста. Я отвезу вас к сыну.
– Что? – она остановилась, и в этот момент Дмитрий чуть не взвыл, потому что из дальнего подъезда выскочила высокая женщина и явно направилась к ним.
Беседина ее не видела, но каким-то седьмым чувством Дмитрий понял, что это и есть та самая Шура, объясняться и пререкаться с которой сейчас не было никакого желания.
– Митя у вас?
– Елена Николаевна, ради бога, я вам сейчас все объясню.
Он подхватил ее под руку, фактически силой довел до своей машины, усадил на пассажирское сиденье, где она растерянно вытащила из-под попы телефон, обежал машину, захлопнул дверь изнутри и тут же ее заблокировал. И вовремя, потому что подбежавшая к ним женщина начала дергать за ручку пассажирской двери. Не обращая на нее внимания, он тронул машину с места.
– Стойте, тут Шура! – закричала Беседина, попыталась открыть заблокированную дверь. – Остановитесь! Выпустите меня!
– И не подумаю, – сообщил Дмитрий злобно. – Елена Николаевна, позвоните Мите и поговорите с ним. Только Шуре этой вашей пока звонить не надо. А я должен связаться со своими братом.
В зеркало заднего вида он видел перекошенное лицо Шуры, оставшейся стоять посреди двора. Больше всего ему хотелось включить задний ход и переехать к чертям эту злобную фурию, которая, скорее всего, имела самое непосредственное отношение ко всем неприятностям. А если нет, то он потом перед ней извинится.
Его пассажирка тем временем дрожащими руками набирала номер сына.
– Мама, мамочка, Дима тебя нашел, раз ты мне звонишь со своего телефона, – услышал Макаров звонкий голос и улыбнулся. У этого парня, правда, все хорошо было с логикой.
Они разговаривали, и Беседина слушала внимательно, задавая уточняющие вопросы и периодически бросая на Дмитрия короткие взгляды. Сначала изумленные, потом благодарные. Впрочем, следить за ней ему было некогда, хотя и интересно, – он в это время говорил с братом, вводя того в курс всего, что произошло за последние сорок пять минут. Надо же, даже часа не прошло!
Именно Женька стал автором плана, который им с Бесединой теперь предстояло воплотить в жизнь. Он требовал внесения корректив в маршрут. Изначально Дмитрий собирался вместе с Еленой забрать Митьку, потому что было ясно: ей не терпится увидеть сына. Однако втягивать мальчишку в то, что должно было произойти дальше, было категорически нельзя.
– Мить, я скоро приеду, – услышал он, и отобрал у Бесединой телефон.
– Митя, ты останешься у Екатерины Александровны до утра, – сказал он и снова поймал на себе изумленный, но, слава тебе господи, не гневный взгляд Елены. – Мы с твоей мамой должны сделать очень важное дело. Помочь полиции. Ты уж не обессудь, но тебя мы с собой позвать не можем, сам понимаешь.
– Я понимаю, – ответил Митя. – Вы только проследите, чтобы с мамой ничего не случилось. И пообещайте, что потом все мне расскажете.
– Прослежу и обещаю, – ответил он и отключился, вернув Бесединой телефон.
Она сидела молча и неотрывно смотрела на дорогу.
– Мы едем в Излуки? – спросила она, наконец.
– Да.
– В дом Еропкиных?
– Нет, в мой дом. Там ты мне все расскажешь. Я примерно понимаю, что произошло, но некоторых частиц этого пазла не хватает, и мы с тобой должны их найти, чтобы составить целостную картину, пока мой брат и его люди делают свою работу.
Она попыталась что-то сказать, но Дмитрий ее перебил:
– Только не ври, что тебе нечего рассказать. И не возмущайся тем, что я самовольно перешел на «ты». Не время сейчас на политесы. Я практически убежден, что твой сын, а следом за ним и ты, только что чудом избежали серьезной опасности.
– Ты считаешь, что эта опасность могла исходить от Шуры? – она приняла подачу, впервые назвав его не на «вы». – Это моя лучшая подруга. Ближе нее у меня уже никого нет почти полгода. Мы знаем все друг о друге. Нам нравится одно и то же, хотя мы совершенно разные. У нее дверной звонок играет ту же мелодию, которая у меня установлена рингтоном на телефоне, – она вдруг захлебнулась и замолчала, как будто рингтон был невесть чем важным.
– Ты чего? – спросил он, уловив уже натренированным ухом перемену в ее настроении. Еще чуть-чуть и он научится ее понимать.
– В ночь, когда пытали Даню, – сказала она хрипло, – мне не спалось, словно я чувствовала, что произойдет что-то плохое. Шура позвонила мне в четыре утра, сказала, знает, что я не сплю, потому что очень хорошо меня чувствует. Она якобы звонила из аэропорта в Сочи, у нее был ранний вылет, но перед тем как отключиться, я услышала странный звук, какого не могло быть в аэропорту. Там же всегда очень характерный шум. Объявления о рейсах, людской гомон, просьба опаздывающим подойти к нужному выходу, потому что посадка заканчивается.
– Я бывал в аэропорту, – кротко заметил Дмитрий. Она покосилась на него, но отповеди не последовало. Кажется, скоро они смогут мирно сосуществовать, не срываясь на колкости.
– Этого привычного для аэропорта звукового фона не было. Сначала тишина, как будто Шура разговаривает из обычной комнаты, а не зала ожидания, а потом я услышала звонок в дверь. Тот самый, с особенной мелодией. Я отметила это краем сознания, но не придала значения. Просто мне показалось: происходит что-то неправильное. И только сейчас я поняла, что она звонила мне из своей квартиры. Шура не улетала в Сочи. Она была здесь, в городе, когда убили Петра Алексеевича и мучали Даню. Она мне соврала про отпуск. Но зачем?
