– Добро пожаловать, прекрасный чужеземец! – приветствовала Ренси девушка, вставая. – Я счастлива снова видеть тебя и желаю, чтобы эта ночь принесла удовольствие нам обоим…
На мгновение Ренси растерялся от такой откровенности и, не совсем понимая, что делает, склонился было в поклоне так, как это делают египтяне, но тут же опомнился и склонил лишь голову, прижимая правую ладонь к груди. Он никак не мог взять в толк, кем была эта прекрасная незнакомка? Неужели ассирийские танцовщицы пользовались таким почётом и были настолько богаты, чтобы иметь право обладать роскошными покоями во дворце и слугами? Потом он вспомнил совет Илушумы, предостерегавшего его от знакомств с дворцовыми женщинами, и решил проявить осторожность.
– Кто ты? И зачем послала за мной?
– Меня зовут Изигатар, – ответила девушка и, вернувшись на своё место на ковре, жестом пригласила Ренси сесть в кресло.
Ренси замер в нерешительности, и она засмеялась.
– Не бойся меня! Я всего лишь придворная танцовщица, и у меня нет намерения напоить тебя ядом… Зато, даю слово, ты не пожалеешь о том, что остался у меня этой ночью…
После того, как Ренси опустился в кресло, Изигатар протянула ему чашу с вином, из которой прежде отпила сама:
– Во славу Иштар, богини любви и плотских наслаждений!
А потом она запела тихим, но сладострастным голосом:
– О Иштар, ниспошли наслаждение моему чреву./ Моя вульва истекает соком: пусть мой возлюбленный положит руку на мои чресла./ Он принесёт удовольствие в мой сад; я девушка, его возлюбленная./ Где ты, возлюбленный мой?..
Ренси, всё ещё скованный сомнениями, оставался недвижимым, только опущенная на боковину кресла рука вздрагивала, а пальцы сдавливали шею резному льву. Прервав песню, Изигатар приподнялась с ковра и прильнула щекой к этой руке. Ренси не отнял её, а, протянув другую руку, стал гладить волосы танцовщицы.
Но вот она придвинулась к нему и стала медленно развязывать его схенти. Он и не думал сопротивляться. Изигатар, стоя перед ним на коленях, развела ему ноги и обхватила губами его восставший жезл. Ренси, застонав от удовольствия, запустил пальцы в её волосы и откинул голову на спинку кресла. Но удовольствие было недолгим – Изигатар встала и, выпрямившись, сбросила окутывавшую её вуаль. Теперь она стояла перед Ренси во всей своей волнующей наготе. Тогда он решился сделать то, что на его месте уже сделал бы любой мужчина, даже не столь очарованный красотой девушки.
Освободившись от нарамника, он привлёк Изигатар к своей груди. Задыхаясь от страсти, вцепившись друг в друга, они упали на мягкие подушки на ковре. Ренси умел любить женщину: этому его научила Фаида. Он сдерживал своё желание, долго и страстно услаждал тело девушки изысканными ласками, покрывал её поцелуями, и только потом вошёл в неё…
Они лежали, шумно дыша, и Изигатар кончиками пальцев гладила Ренси плечи с длинными рубцами.
– Ты был рабом? – наконец спросила она. – Откуда у тебя эти шрамы?
Ренси не собирался рассказывать ей о своей жизни в каменоломне, как, впрочем, и о том, что было в его жизни до Красной Горы.
– Уже совсем светло, правда? – вместо ответа сказал он и, осторожно отстранив от себя девушку, поднялся с ковра.
– Ты уходишь? – Изигатар как будто обиделась. – Когда же мы увидимся снова?
– Ты вправду этого хочешь? – удивился Ренси; он не смотрел на девушку, занятый своим схенти.
– Если тебе было со мной хорошо, возвращайся сюда вечером, – просто ответила она. – Я буду ждать тебя…
У калитки Ренси ждал всё тот же немой евнух. Следуя за ним торопливым шагом, Ренси пытался найти ответ на вопрос: кто же на самом деле эта таинственная Изигатар? Благоразумие подсказывало ему, что больше не следует приходить к ней: ни следующим вечером, никогда, но…
5
Только спустя неделю после царского пира Ренси удалось наконец встретиться с Илушумой с глазу на глаз. Отослав учеников – детишек самого царя и его родственников, которым мудрый жрец читал поэму о мироздании, Илушума выслушал вопросы египтянина.
– Нехо наш союзник, – начал отвечать он, удивляясь настойчивости друга, который хотел во что бы то ни стало узнать правду о своём земляке. – Людям нашего владыки удалось захватить его в плен и переправить в Ассирию после того, как пали Фивы. Владыка поселил его в отдельных покоях, дал ему слуг, подарил дорогую одежду, колесницу, лошадей и мулов. Разумеется, делает он это не случайно. Египетский князь нужен нашему царю для выполнения грандиозного государственного плана, и поэтому с ним возятся, как с избалованным ребёнком.
– Значит, Нехо не пленник и не заложник?
– Союзник, – повторил Илушума, подтвердив самые худшие опасения Ренси.
– Союзник в борьбе против фараона Тахарки, – Ренси вслух высказал мысль, которая не давала ему покоя с того дня, как Нехо признался в своих намерениях.
– Ну вот, ты и сам догадался, – со вздохом сказал Илушума. И, прикрывая рот ладонью (хотя рядом с ними не было ни одной живой души), прибавил: – Только я советовал бы тебе сразу забыть о том, что мы здесь говорили…
– Погоди, – Ренси схватил жреца за руку, испугавшись, что тот уйдёт прежде, чем ответит на его вопрос. – А семья Нехо… его жена… тоже здесь?
– Он прибыл в Ниневию один. Однако недавно обзавёлся женой: наш царь пожелал, чтобы Нехо скрепил соглашение браком с княжной из того же рода, что и Аталия, супруга первого царя из династии Саргонидов. Это было сделано для того, чтобы ещё ближе приобщить египетского князя к выгодному для Ассирии делу, а более подходящей невесты и желать не приходится.
Ренси поопасался расспрашивать о Мерет: мало ли какое подозрение возникнет у ассирийца, когда он узнает о связи ваятеля с женой номарха.
Они стояли в одном из многочисленных внутренних дворов обширного дворца, каждый из которых напоминал крепость в крепости, в тени раскидистой финикийской пальмы. Их разговор был прерван пышной процессией: несколько женщин вышли во двор в сопровождении слуг и носильщиков опахал. Все, кто был в это время во дворе, почтительно расступались перед возглавлявшей шествие женщиной, кланялись ей до земли. Это была сестра Ашшурбанипала, княжна Шеруа-этерат.
Придворные дамы из свиты княжны, как и она сама, носили вуаль – очень тонкую, дорогую, скорее украшение, а не покров. Закон ассирийцев гласил: знатные и замужние женщины обязаны, выходя на улицу, закрывать своё лицо покрывалом. Храмовым блудницам, если они не были замужем, а также уличным проституткам и рабыням закрывать лицо запрещалось под страхом тяжкого наказания.
Лишь одна женщина из свиты княжны не носила вуали, хотя одета она была не как рабыня. Пышное синего цвета одеяние, почти такое же, как у княжны, отделанное бахромой и каймой, сложно обвивало её стан, грудь и плечи. Иссиня-чёрные волосы были убраны в золотистую сеточку, надетую поверх круглой шапочки.
